В средневековой и современной Британии, а также в других англоязычных странах, "лорд" — это титул для высшего звена аристократии. Ранее "лорд" был титулом феодального владельца земли, контролировавшего феодальное поместье или усадьбу. Лорды имели вассалов (крестьян или мелких землевладельцев), которые работали на них и обеспечивали продовольствие и услуги в обмен на защиту.
Титул "лорд" как слово и специфический термин употребляется преимущественно в английском языке и связан с британской аристократией. В других языках и культурах используются собственные термины и названия для обозначения высшей аристократии.
Во Франции аналогом английского лорда был титул "сеньор" (seigneur) или другие звания высшей аристократии, такие как "барон" (baron), "виконт" (vicomte), "граф" (comte), "маркиз" (marquis) и "герцог" (duc).
В Испании аналогом лорда может быть титул "гранд" (grande), "дон" (don) или "герцог" (duque) и другие аристократические звания.
В Италии также существовали аналогичные титулы высшей аристократии, такие как "маркиз" (marchese), "граф" (conte) и другие.
В традиционной японской культуре аналогом лорда может быть титул "даимё" (daimyō), который был использован для обозначения феодальных лордов или сеньоров.
В исторической Индии существовали различные титулы и звания, которые аналогичны европейским аристократическим титулам, такие как "магнат" (maharaja), "рая" (raja), "наваб" (nawab) и другие.
28 февраля 1609 года в городе Выборг между представителями русского царя Василия Шуйского и шведского короля Карла IX был подписан договор, согласно которому Россия отдавала шведам крепость Корела с ее уездом и отказывалась на свои притязания в Ливонии, а взамен получала помощь 15-тысячного экспедиционного корпуса Якоба Делагарди для борьбы с войском Лжедмитрия II. Для короля Речи Посполитой Сигизмунда III, воевавшего в то время со своим дядей за шведскую корону, данное соглашение послужило формальным поводом для объявления войны России (Пост об отношениях Польши и Швеции лежит тут - Сигизмунд III Ваза. Битва при Кирхгольме (Польско-шведская война) ). В реальности союз шведов и русских не нес прямой угрозы Речи Посполитой, однако Сигизмунд увидел в нем возможность без особого труда овладеть погрязшей в смуте Россией.
Сигизмунд
Весной 1609 года польский сейм одобрил поход на Москву, и Сигизмунд начал собирать армию. Пока шел набор основного войска, отряды польского военачальника Александра Гонсевского активно совершали набеги на Смоленскую область, разграбляя местные деревни и проводя агитацию среди местных жителей, призывая их перейти под крыло польского короля. Понимая, что войны уже не избежать, воевода Смоленска Михаил Шеин отдал приказ на строительство застав на приграничных рубежах и отправил на их оборону несколько сотен дворян и детей боярских, которые должны были возглавить на местах крестьянское ополчение. Однако данное мероприятие вскоре с треском провалилось, ибо знатным товарищам не улыбалось оставаться на острие грядущих событий, а крестьяне и вовсе быстро разбежались по соседним лесам. В итоге Шеин отозвал местную элиту обратно в Смоленск и принялся готовить город к обороне.
За считанные недели воевода сумел набрать из соседних поместий стрельцов, пушкарей, ратников и дворян, создав тем самым городское ополчение численностью около 5500 человек. Шеин наладил в своей армии железную дисциплину и тщательно расписал службу у городских стен и башен, грозя за любое ее нарушение смертной казнью. Также было сожжено около 6000 дворов в городском посаде, чтобы поляки не смогли организовать лагерь на его базе. Утратившие кров жители посада устремились укрыться за крепостными стенами Смоленска, чем вызвали небывалый рост цен за наём жилья. Разумеется, у новоприбывших денег не было, и, чтобы спасти ситуацию, Шеин распорядился на все время обороны города отменить все наймы и обязал владельцев жилищ принять у себя посадский и окрестный люд. Город перешел на осадное положение и принялся ждать неприятеля.
Основная армия Сигизмунда, численностью около 12,5 тысячи человек, подошла к городу 19 сентября. Поляки со всех сторон оцепили крепость и заняли все соседние деревни. Имущество крестьян было разграблено, а их самих обязали возить в польский лагерь съестные запасы. Впрочем, довольно быстро большинство крестьян бежало лес. Сигизмунд отправил к Шеину гонца с ультиматумом о капитуляции, который тот не принял. По легенде, воевода заявил гонцу, что если он ещё раз явится с подобным предложением, то его "напоят водой Днепра"... Началась осада Смоленска, продлившаяся почти два года.
Судя по всему, Сигизмунд изначально даже и не планировал брать город штурмом, а рассчитывал на его быструю сдачу и дальнейшее продвижение всей армии вглубь России. У поляков не было тяжёлой осадной артиллерии и достаточного количество пехоты, чтобы захватить мощные крепостные стены Смоленска. Поняв, что смоляне сдаваться не планируют, польский гетман Станислав Жолкевский созвал военный совет, на котором сообщил Сигизмунду, что польская армия не располагает необходимыми для штурма силами и средствами, и предложил ограничиться блокадой Смоленска, а главным войскам направиться на Москву. Однако польский король все же приказал предпринять попытку захвата города, и 25 сентября начался штурм Смоленска. Изначально поляки хотели разрушить петардами (чугунный литой сосуд, наполненный порохом, крепившийся на прочную доску, а затем к объекту, который должен был быть взорван) Копытинские и Авраамиевские ворота и через них ворваться в крепость. Однако по приказу Шеина у каждых ворот заранее были установлены деревянные срубы, наполненные землёй и камнями, что делало данный план невыполнимым.
Петарды
Тогда поляки скорректировали свои действия и в результате ночного закладывания мин сумели взорвать Аврамиевские ворота. В месте пролома планировался штурм, но атакующие замешкались, и гарнизон крепости успел организовать оборону бреши, открыв огонь по наступающим отрядам, в результате которого те понесли тяжёлые потери и в беспорядке отступили. Попытка штурма провалилась.
Тем временем в конце сентября армия Сигизмунда пополнилась 10 тысячами казаков и достигла численности 22 000 человек против 5500 защитников крепости, что практически гарантировало взятие города. Тем не менее вместо новой попытки штурма Сигизмунд решил прибегнуть к тактике «подземной войны» - поляки стали рыть галереи, пытаясь заложить под крепостные стены мины и тем самым их обрушить. Однако все ходы своевременно раскрывались и подрывались русскими саперами, погребая под землей солдат противника. Для определения места подкопа расставлялись медные сосуды, колокола или просто миски с водой возле стены. Если рядом шли подземные работы, то металл начинал резонировать и звенеть, а вода колыхаться. Соответственно, в том месте, где вибрации были наиболее мощными, можно было ожидать атаки врага. А дальше можно было либо копать на встречу, чтобы встретиться с врагом в месте соединения двух тоннелей и устроить под землей кровавый ад, либо можно было проложить тоннель ниже или выше вражеского, заложить туда заряд и благополучно его взорвать, обрушив оба тоннеля.
Поляки не забывали и бомбардировать Смоленск, однако огневое превосходство было на стороне защитников крепости, и их ответный огонь доставал даже до лагеря Сигизмунда. Гарнизон Смоленска также проводил вылазки из города с целью пополнения запасов воды и дров. В ходе одной из таких "выходов" русские солдаты даже умудрились захватить польское знамя. Поняв, что захватить Смоленск у них не получается, интервенты перешли к пассивной осаде. Сигизмунд в это время призывал перейти к нему на службу польских наемников, сидевших в Тушино в лагере Лжедмитрия II, обещая им щедрое вознаграждение. Поляки в то время уже начали сомневаться в удачном исходе предприятия по кодовым названием "Самозванец" и решили принять предложение своего короля, начав массово стекаться под Смоленск. Тушинский лагерь стал таять на глазах, а Гетман Рожинский и вовсе начал открыто угрожать самозванцу расправой. В итоге 27 декабря 1609 года, спрятавшись под дранкой (кровельный материал) в телеге, Лжедмитрий бежал в Калугу, ставшей впоследствии его новой резиденцией. Вскоре русско-шведское войско окончательно очистило территорию от сил самозванца и сняло осаду с Москвы. Получив свободу действий, царь Василий Шуйский отправил эту же армию численностью около 15000 тысяч человек на деблокаду Смоленска. Сигизмунд же, не снимая осады с города, направил навстречу ей семитысячный отряд под командованием гетмана Жолкевского, почти полностью состоявший из гусар.
Командующий русскими войсками, брат царя Дмитрий Шуйский в предстоящей битве пытался применить тактику своего предшественника на этом посту — князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. План был окружить свое основное войско деревянными сооружениями, чтобы помешать противнику использовать свою коронную кавалерию. Другими словами, в чистом поле строилась временная крепость (гуляй-город). Авангардный отряд русской армии успел построить "гуляй-город" близ деревни Царёва-Займища, однако быстро попал в окружение поляков и засел в глухую оборону, дожидаясь помощи от своих товарищей, идущих им на выручку.
3 июля основные силы царской армии вышли к деревне Клушино недалеко от Царева-Займища и остановились там на ночевку. Шуйский и Делагарди планировали на следующий день атаковать поляков и прорваться к запершимся в "гуляй-городе" войскам. Зная о небольших силах противника, они были полностью уверены в своей победе, не подозревая о том, что в их армии завелись изменники... Два немецких солдата из отрядов Делагарди пробрались в лагерь поляков и сообщили гетману Жолкевскому о приближении русско-шведских сил, а также рассказали о готовности наёмников перейти на сторону поляков, так как они до сих пор не получили жалованья (Делагарди задержал выплату, рассчитывая расплатиться с армией после сражения, а долю убитых солдат оставить себе). Получив эти сведения, Жолкевский составил смелый план, решив неожиданным ночным ударом разгромить превосходящие силы противника. В ночь на 4 июля поляки в полной тишине, без барабанного боя и музыки двинулись на своего врага, оставив у окруженного "гуляй-города" заслон из пехоты и запорожских казаков. На рассвете польский авангард неожиданно для русских появился перед их лагерем.
Царские войска в спешке поднялись по тревоге, чтобы дать отпор врагу. Однако если наёмники из отрядов Делагарди оказывали упорное сопротивление противнику в течение 3 часов, то большая часть русских полков не выдержала уже первой атаки кавалерии Жолкевского и бежала, ища укрытия в лесу. Спустя некоторое время к отряду Жолкевского подоспели их пушки и немногочисленная пехота, которые огнём и решительной атакой опрокинули державших оборону шведов и заставили их также бежать в лес. Воевода Дмитрий Шуйский же со своим пятитысячным отрядом и 18 пушками засел в обозе в соседней деревне и наблюдал за разгромом своей армии со стороны, проявляя полную пассивность.
Шимон Богушович. Битва при Клушине.
Тем временем остатки войска Делагарди (около 3000 человек) оказались зажаты на правом фланге около леса и вступили в переговоры с Жолкевским, в результате которых часть наёмников перешла на сторону Речи Посполитой, а остальным предложили свободный проход за обещание больше не воевать против Сигизмунда III в Русском царстве. Делагарди пытался пресечь измену и приказал начать спешно раздавать деньги шведским солдатам, но в этот момент шотландские и французские наёмники, возмущённые, что до них очередь так и не дошла, разграбили обоз своего же войска. В конце концов Делагарди заключил соглашение с Жолкевским, получив от него право свободного прохода на условиях нейтралитета. Видя уход шведов, русские войска, сидевшие в деревне, приступили к паническому бегству... Чтобы задержать поляков, Шуйский приказал разбросать по лагерю меха и драгоценности. Сам он бежал одним первым, но увяз в болоте, и, для спасения, ему пришлось бросить своего коня и продолжить путь на крестьянской лошади. Поляки гнали русское войско на протяжении 20 км и в результате сражения захватили их обоз, казну, артиллерию, знамёна и даже саблю и воеводскую булаву Дмитрия Шуйского. Позже Жолкевский писал Сигизмунду: «Когда мы шли в лагерь русских, у нас была только одна моя коляска и фургоны двух наших пушек; при возвращении у нас было больше телег, чем солдат под ружьём». Результатом сражения стало фактическое уничтожение передовой русской армии, что выглядело натуральным приговором для защитников Смоленска.
18 июля 1610 года поляки предприняли новую попытку захвата крепости - им удалось огромными ядрами пробить брешь в стене у Грановитой башни, через которую ринулись отряды осаждающих. Однако вновь все три попытки штурма пролома в стене провалились из-за ожесточённого сопротивление гарнизона. Брешь была вскоре заделана. За день до этих событий в Москве в результате восстания был свергнут с престола царь Василий Шуйский, и вскоре вся власть в стране перешла к Семибоярщине. Новые правители направили Шеину приказ немедленно сдать город польскому королю, так как собирались заключить с ним союз. Однако воевода отказался выполнять это распоряжение, а местные горожане его в этом поддержали. Разгневанный Сигизмунд поставил смолянам трёхдневный ультиматум: под страхом смерти сдать город, но те ответили на него подрывом королевских пушек, под которые совершили подкоп. Это заставило короля затребовать новых пушек из Слуцка, а горожанам, осажденными, дало два месяца передышки.
21 ноября 1610 года полякам вновь удалось подорвать стену, в которой образовалось новая брешь. Но если дыра была новой, то результат оставался старым. Все попытки прорваться в город были пресечены отважными защитникам крепости. Осаждающие и осаждённые приготовились зимовать. Для смолян зима 1611 года стала роковой и перечеркнула все попытки дальнейшего сопротивления. От холода,голода и болезней за неделю в Смоленске умирало по 300-400 человек. Запасы пороха подходили к концу, и лишь десятая часть бойцов и ополченцев могла полноценно нести караульную службу. Когда масштабы бедствий в городе стали известны полякам, они предприняли решающий штурм. 12 июня 1611 года начался самый мощный за всё время осады артиллерийский обстрел города, в результате которого была обрушена часть стены близ Авраамиевских ворот. Заделывать пролом оказалось уже некому.
На следующее утро поляки принялись штурмовать город сразу с четырёх сторон. Гарнизону не хватало сил дать отпор врагу, и Смоленск пал. Поляки в качестве мести за долгую оборону города устроили на его улицах ужасающую резню местных жителей. Около 3000 тысяч смолян укрылись в Успенском Соборе в надежде, что захватчики не будут осквернять резней церковь. Однако интервентов это не остановило, и, ворвавшись в собор, они устроили в нем кровавую баню. Чтобы остановить происходившее, дворянин Андрей Беляницын схватил факел и бросился в пороховой погреб, находившийся под церковью... Вскоре раздался взрыв, уничтоживший собор вместе со всеми в нем находившимися.
Что же касается Шеина, то он со своей семьей и с 15 ратниками заперся в одной из крепостных башен и долго держал оборону. Жолкевский писал, что Шеин убил около 10 немцев и собирался принять смерть, но в конечном итоге, вняв мольбам членов семьи, вышел из башни. Воеводу немедленно доставили к Сигизмунду, который был настолько взбешён двухгодичной осадой и огромными потерями в своем войске, что наплевал на кодекс чести того времени, предписывающий победителям снисходительно обращаться с командованием проигравших, и приказал подвергнуть Шеина пыткам. В результате в полумёртвом состоянии Шеин, закованный в кандалы, был увезён в Польшу. Сын, дочь и жена воеводы также были захвачены в плен. В польском плену Шеин провёл восемь лет. Сигизмунд на протяжении всего срока периодически подвергал бывшего воеводу позору, например, возя его вместе с другими смолянами в открытой карете по улицам Варшавы. Лишь 1 июня 1619 года в результате обмена пленных Шеин вернулся на родину.
Шеин сдаётся полякам
В результате двадцатимесячной осады население Смоленска сократилось с 40 000 до 8000 человек, а из гарнизона численностью 5500 уцелело лишь две сотни. Все они были изранены, измождены голодом и болезнями. Однако и поляки за это время понесли катастрофические потери - в результате неудачных штурмов и болезней армия Сигизмунда потеряла около 30 тысяч человек. После падения Смоленск на 43 года вошёл в состав Великого княжества Литовского, пока в 1654 году Русскому царству не удалось отвоевать город обратно. Отчаянная оборона Смоленска гарнизоном, во много раз уступающим в численности армии противника, сыграла колоссальную психологическую роль в формировании патриотического лагеря в России и стало идеологическим обоснованием Первого народного ополчения, нацеленного на борьбу с вторгнувшимися в Россию поляками.
В следующей части речь пойдет о свержении царя Василия Шуйского и падении Лжедмитрия II.
В средневековых летописях часто встречаются истории об умерших, чьи тела сохранялись нетленными на протяжении столетий. Бледно-розовая кожа и красные губы свидетельствовали о том, что трупы не подвергались мумификации. Мнения разделялись: одни считали, что нетленное тело дано только святым, другие же подозревали неразлагающихся покойников в вампиризме.
Родина Дракулы:
Легенды о вампирах существуют вот уже много веков, и самым известным среди них является знаменитый граф Дракула. Историк Боб Курран выдвинул версию о том, что родиной графа была не Трансильвания, а Ирландия. По мнению исследователя, Брэм Стокер писал свой роман «Дракула» с истории, произошедшей в графстве Дерри в V веке.
Согласно легенде ирландский король Абартах Кровавый был свирепым карликом. Его подданные боялись его настолько, что не решались убить, поскольку за ним прочно закрепилась слава великого колдуна. Тогда они пошли на поклон к другому королю - Катану, умоляя избавить их от тирана. Катан и сам недолюбливал Абартаха, поэтому принял просьбу народа близко к сердцу. Похоронили Абартаха, как это было принято, стоя. Однако вскоре после смерти злобный карлик стал появляться в деревнях и требовать свежей крови девственниц, так как только она могла утолить терзавший его голод. Король Катан обратился к друидам, которые поведали ему, как избавиться от напасти. Согласно их указаниям Катан проткнул сердце Абартаха колом из тисового дерева, перезахоронил тело вверх ногами, а вокруг могилы разбросал колючки. После этого к могиле карлика привалили огромную каменную глыбу. Только это позволило местным жителям вздохнуть спокойно.
Вампиризм - заболевание крови:
В последнее время в деле вампиров появились новые обстоятельства. Врачи утверждают, что легенды имеют под собой реальное основание, а вампиризм - это следствие заболеваний крови. Например, проявление редкого заболевания под названием порфирия, в ходе которого нарушается воспроизводство некоторых белков гемоглобина. Небелковая же часть становится токсичной и начинает разъедать подкожные ткани больного. Прочие симптомы порфирии, такие как светобоязнь, отложение порфирина на зубах, отчего они становятся красно-коричневыми, повышенная активность в темное время суток, приближают больных к облику вампиров.
Недостаток в крови эритроцитов и железа делает этих людей сверхчувствительными к солнечному свету: даже кратковременное пребывание под прямыми солнечными лучами оборачивается для них тяжелыми ожогами. Вследствие изменения формулы крови страдает эндокринная система, что, в свою очередь, ведет к изменению внешности больных: кожа становится бледной, волосы напоминают шерсть животных, ногти приобретают необычный цвет и структуру.
Для довершения картины больные порфирией не могут есть чеснок, поскольку сульфоновая кислота, содержащаяся в чесноке, усиливает повреждения подкожных тканей. Это страшное заболевание могло быть вызвано и искусственным путем при помощи некоторых ядов. Считалось, что порфирия была особенно распространена в Трансильвании, где заключались близкородственные браки. Но значит ли это, что человек с нездоровой кровью непременно испытывает непреодолимое желание сосать кровь других людей для оздоровления собственной? Известно, что пить сырую кровь не так уж полезно для здоровья. Кровь очень калорийна из-за высокого содержания белков и железа, при этом она с трудом расщепляется поджелудочной железой и в сыром виде очень вредна для почек. А это значит, что больной заболеванием крови не может улучшить свою кровь, регулярно употребляя чужую.
Вюрцбургский вампир:
Известны ли истории настоящие вампиры? В 30-х годах XIX века в баварском городе Вюрцбурге произошла следующая история. Доктор Генрих Шпатц незадолго до начала наполеоновских войн окончил университет в Праге и поступил в австрийскую армию военным лекарем. В 1818 году он поселился в Вюрцбурге с молодой женой.
Доктор был человеком состоятельным, вел активную светскую жизнь и скоро стал одним из самых модных врачей в городе. Занимался благотворительностью, работал в больнице для бедных, написал несколько известных работ по военно-полевой хирургии и лечению некоторых инфекционных заболеваний. Однако в 1831 году Генрих Шпатц неожиданно распродал свое имущество и уехал в Чехию по приглашению Пражского университета. Через месяц после его отъезда в полицию Вюрцбурга обратились двое молодых медиков - бывшие ассистенты доктора Шпатца, которые утверждали, что супруги Шпатц были… вампирами!
Это можно было бы счесть глупой шуткой, но молодые люди указали на исчезновение некого Иохима Фабера. Отставной солдат, однорукий инвалид Фабер служил привратником в госпитале для бедных, где работал доктор Шпатц. И он действительно исчез за год до описываемых событий. Полиция произвела обыск в бывшем особняке доктора и обнаружила в подвале останки не менее 18 человек! Там же был найден скелет без руки со следами хирургической ампутации. Эти кости судебные медики идентифицировали как останки пропавшего Иохима Фабера. Опознать остальные скелеты не удалось - их закапывали обнаженными. Тогда многие вспомнили, что доктор Шпатц часто брался устраивать судьбу своих неимущих пациентов, как правило, нищих бродяг. Вспомнили и другие странности из жизни доктора: несмотря на то, что особняк Шпатца был очень большим, однако абсолютно вся прислуга была приходящей. Никто из слуг не оставался в доме на ночь…
Власти отправили в Прагу запрос относительно доктора Шпатца и получили ответ: в Пражском университете таковой не появлялся и никакого приглашения ему никто не посылал. Попутно выяснилось, что в австрийской армии никогда не числился хирург по имени Генрих Шпатц.
Следствие зашло в тупик.
А через полгода покончил жизнь самоубийством один из доносителей. Незадолго до смерти он ушел из дома, бросив жену и сына, снял маленькую квартирку в бедном пригороде Нюрнберга, порвал все связи с родственниками и друзьями. Он стал бояться солнечного света и целые дни проводил в комнате с закрытыми ставнями. Он побледнел, страшно похудел и питался только сырой свиной кровью, которую покупал у мясника. В результате подобной диеты он начал страдать от страшных болей в желудке, но лечиться и принимать нормальную пищу отказывался, а спустя небольшое время повесился на потолочной балке.
Второй доноситель пережил первого всего на полгода: он убил своего маленького племянника и пытался выпить его кровь. Его увидела няня малыша, которая в состоянии аффекта несколько раз ударила кровопийцу каминной кочергой. Отцу ребенка стоило больших денег замять эту дикую историю.
Ученые долго спорили о личности Генриха Шпатца. Одни считали его вампиром, другие - членом сатанистской секты, практикующей человеческие жертвоприношения, третьи - незаконным патологоанатомом: в то время препарирование трупов считалось тяжким преступлением. А доносчики просто фанатически уверовали, что их бывший патрон - вампир, и помешались на этой идее…
В разных государствах происходило огромное количество преступлений, связанных с вампиризмом. Современные психологи выделяют расстройство, называемое в честь помощника стокеровского Дракулы синдромом Ренфилда, или клиническим вампиризмом. При этом заболевании больной одержим жаждой пития крови людей или животных. История криминалистики знает нескольких убийц, проводивших над своими жертвами вампирские ритуалы. Серийных маньяков-убий: Питера Кёртена, которого именовали немецким Джеком-потрошителем, и Ричарда Трентона Чейза в бульварной прессе называли вампирами, поскольку было известно, что они действительно пили кровь своих жертв. Что характерно - у большинства задержанных вампиров не было обнаружено никаких заболеваний крови. Из чего можно сделать вывод, что вампиризм - это психическая патология.
«Золотая серия» библиотечки газеты «Тайны XX века», «Вампиры и зомби. Все о живых мертвецах», 2012г.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Он совершил множество подвигов, но не оставил законного сына. Зато теперь специалисты восстановили его внешность. Хотя, может быть, это и не он...
Сигурд I Магнуссон был королем Норвегии с 1103 по 1130 год. В 1107 году он возглавил Норвежский крестовый поход, который должен был поддержать недавно созданное Иерусалимское королевство, основанное после Первого крестового похода. Ранее никто из королей не решался на такое! За это и за многочисленные подвиги Сигурд получил прозвище "Джорсалафари" (Крестоносец). Согласно сагам, войско Сигурда насчитывало около 5000 человек, которые отправились в путь на 60 кораблях. Сигурд сражался плечом к плечу со своими верными солдатами, одержал множество побед на море и суше, дошел до Иерусалима, совершил омовение в Иордане, захватил богатую добычу, а также частицу Креста Господня и через 4 года вернулся в Норвегию, где основал новую столицу в Конхелле и построил там мощный замок. В 1123 году в Смоланде он громил уже шведских язычников, отвергнувших Христа и поклонявшихся Одину и Тору.
Сигурд умер в 1130 году и был похоронен в церкви Святого Халлвардса в Осло. Согласно скандинавским источникам, перед смертью он страдал психическим расстройством, «из-за того, что пил какое-то зелье».
У Сигурда и его королевы Мальмфред (кстати, дочери великого князя Киевского Мстислава I и внучки шведского короля Инге I) была дочь Кристин, но не было законных сыновей, что после смерти великого короля привело к борьбе за власть и длительной и разрушительной гражданской войне.
В 1656 г. из его захоронения был извлечён череп, который впоследствии оказался в Копенгагене, а в 1867 г. вновь был доставлен в Норвегию и помещен в коллекцию древностей университета в Христиании. С 1957 г. череп Сигурда хранится в королевской усыпальнице – Замковой церкви крепости Акерсхус (Осло). Однако подлинность черепа была поставлена под сомнение в результате обследования в 2014 г.
Сигурд I Крестоносец. По рисунку Эдуарда Бёрн-Джонса
Недавно наши друзья из проекта "Ancestral Whispers" выполнили реконструкцию внешности Сигурда Магнусона (или того человека, чей череп приписывается Сигурду). Наверняка кто-то из наших подписчиков недавно встречал этого человека на улице.
От Тронхейма* до Боспора О Руси несётся слава! Многолюдна и обширна Хельги- конунга держава, Под рукой его могучей финны, балты и славяне, Весь, ижорцы и галинды, кривичи и полочане.
И радимичи и дрягва, северяне и древляне, Платят киевскому князю дань отборными мехами. От Сулы до гор Карпатских, от Онего* до Дуная, Племена пред ним склонились, власть варягов признавая.
И мадьяры и хазары Русь тревожить перестали, Охладил их пыл надолго, блеск мечей норманнской стали. И смирив врагов оружьем, славный мудростью великой, Правит Вещий Хельги - конунг необъятной Гардарикой*.
I.
Над днепровскими горами Солнце лик свой поднимает, В буераки и овраги мрак ночной с полей сгоняет, Днепр Славутич одевает чешуёй блестящей брони, И туманы осушает над лугами Оболони.
В Перевесище*, в дубравах птичьи стаи разбудило, Свистом, щебетом, галденьем те приветствуют Ярило. Залило лучами рощи от Крещатика до Клова,* Осветило ярко гавань на Почайне* у Подола.*
Там, у пирсов деревянных, лодьи, кнорры, скафы, шнекки,* Скандинавские драккары, мусульманские шебеки, Через волоки, пороги, по морской волне кипучей, Привезли они товары, в стольный град Руси могучей.
Византийская галея* тихо в гавань проскочила, Встала к крайнему причалу, где Аскольдова Могила. Из неё купец ромейский, в плащ закутавшись по брови, Вышел, и с толпой смешался, затерявшись на Подоле.
Он идёт на Торговище, где с утра народ теснится, На прилавках лисы, белки, соболя, бобры, куницы... Там - вино с краёв заморских, мёд и воск, мечи и брони, Здесь - шелка и паволоки, пряности, лихие кони...
И у Велесова крода,* у подножья Хоривицы,* Продаются по ногате* в плен попавшие девицы, Но ромей на них не смотрит: пусть другой их покупает! Вверх по Боричеву взвозу, к городским стенам ступает.
У ворот Подольских стража,путь секирами закрыла: -"Кто такой? Куда? Откуда?"- грозно путника спросила. -"К конунгу скорей ведите, будет щедрая награда, передайте: с важной вестью, гость Василий из Царьграда".
II.
Хельги, в тереме высоком, с побратимами пирует. За столом, его дружина, славя конунга, ликует, Рядом с дядей, Ингвар* юный, вместе с Хельгою* прекрасной, Жаждет подвигов, не чуя, гибели своей ужасной.
Дальше, форинги*- бояре: Карл, Фарлаф, Руальд и Гилли, Что не раз свои дружины, в бой за конунгом водили, Ниже - фьёльмены* и хольды*, пусть не столь же родовиты, Их секирами, мечами, земли конунга добыты.
Терпкий мёд, хмельное пиво, в чаши и ковши налиты, Вспоминают побратимы, дальние походы, битвы. Как в державу Каролингов* вместе с Рориком* ходили, Нант , Париж, Бордо разграбив, в пепелища обратили.
Как секирами крушили шлемы, брони франкской скары,* И как кровью обагрялись воды мутные Луары, Как с Холстейном Хитроумным*, до Италии доплыли, В том краю, далёком, южном, город Луну захватили.
"Стены там "- промолвил Руальд"- высоки и крепки были, Сарацинские тараны их ни разу не пробили, Но не зря Холстейна люди Хитроумным называют, Принимает он крещенье, а затем , вдруг...помирает!
С громким плачем, гроб с Холстейном,мы к воротам притащили, Схоронить его в соборе у епископа просили: " Не отвергни ты последней просьбы сына во крещении, Выдели земли священной, для его упокоенья."
Пропустили гроб в ворота, сам епископ нас встречает, Клир с хоругвями, крестами, отпеванье начинает, А Холстейн лежит недвижно,только брови сдвинул строго, То-то было , братья, смеху, как он выпрыгнул из гроба!
Латиняне ошалели...Мы же стражу перебили, И ворота, вместе с башней, тут же быстро захватили. Ворвалась уж вся дружина, и пошла мечам потеха, Горожанам стало сразу, скажем прямо, не до смеха.
Луну дочиста разграбив, много крови мы пролили, В узких улочек изгибах, груды трупов навалили, Много дев и жён латинских, в городе на щит мы взяли, А детишек их на копья, к небесам швырнув, поймали.
"Скверно это!"- бросил конунг, чашу мёда наливая.- "Прав был Альвир,* своим людям делать это запрещая, Над врагом своей победой воин доблестный гордится, А убийства беззащитных истинный храбрец стыдится!"
" Плавал к северным я странам" - молвил белокурый Гилли, "Вместе с Оттаром-норвежцем, в Биармию* мы ходили. Солнца свет в краях полночных, мрак в полгода раз меняет, Море горы ледяные на волнах своих качает.
Наши бороды и кудри от мороза поседели, Снасти - шкоты на драккаре словно бубенцы звенели, Есть звезда там - Лейдарстертна,* на неё мы курс держали, Пока в дымке предрассветной, край земли не увидали.
Сколько глазу было видно - льды всё море покрывали, Льдины, будто бы живые, друг на друга налезали, И со страшным грохотаньем низвергались в бездну ада, Где рычанье раздавалось Змея Мрака - Йормунгада!*
Ужасом священным полны к югу двинулись скорее, В море странное, чьи волны были молока белее. Гандвиком*- волшебным морем эти воды мы назвали, Вскоре земли Биармии перед взором уж лежали.
Там, в стране лесов бескрайних, у реки великой Вины*, Возле капища Йомалы*, встретили нас биармины, Много лис и горностаев мы у них наторговали, А среди клыков моржовых, два огромных увидали.
Шесть локтей длиной - не меньше! Чуть не с мачту толщиною! Бивни то зверей огромных, что живут там под землёю! Как кроты, они тоннели в мёрзлом грунте прорывают, А как воздух, вдруг , почуют, так, тот час же, умирают..."
III.
Стражник к Хельги быстрым шагом,через залу поспешает, Что-то шепчет ему тихо. Конунг головой кивает. "Друже!"- Хельги громко крикнул - "Слушайте меня скорее, Гость к нам прибыл с вестью важной из империи ромеев!"
Распахнулись двери залы, и вошёл Василий чинно: " Славься, князь Олег могучий! Славна будь, его дружина! Друг твой, из дворца Влахерны,Шлёт привет Руси владыке, Пусть твои года продляться щедрый конунг Гардарики!
Русь с Империей полвека в мире, вроде, проживают, Но давно уж Василевсы соглашения нарушают, В стольном граде Константина русам чинят притесненья, Там купцы славян, варягов терпят всякие лишенья.
Часто, римские элуры* лодьи их на дно пускают И невольничьи базары русской речью наполняют. В том году послов к хазарам Василевсы посылали, На славянские селенья что б набеги совершали!"
"Неужели " - молвил Хельги - "Русь потерпит поношенья? Не явиться ль к Миклагарду в гости нам, без приглашенья?" "Слава Хельги!", "На Ромеев!" - хольды дружно закричали, Лишь Фарлаф и старый Ингельд головами покачали.
"Вместе с Хаскульдом и Тюром*, Миклагард мы штурмовали, С кораблей ромеи пламя негасимое кидали, С рёвом огненные струи к нашим лодьям устремлялись, И с бортов горящих, люди в воду с криками бросались.
И как бездна Муспельхейма* море яростно пылало, Наши лодьи и драккары пламя жадно пожирало, В день тот страшный, попрощались не с одним мы побратимом. Не простое это дело - воевать с Восточным Римом!"
Но с улыбкою Василий говорит :" Вам нет препоны. К берегам ушли сирийским огненосные дромоны*. Император Лев Философ* с агарянами* воюет, Бухта Золотого Рога , почитай, с весны пустует"
"Так начнём же" - молвил Хельги - " Мы к войне приготовленье. Пусть князья славян и финнов, собирают ополченье, Пусть по рекам и протокам лодьи к Киеву сплавляют, Топоры, мечи и брони кузнецы изготовляют.
В земли свеев, готов, данов шлите вестников скорее, Что б к нам фьёльменов и дренгов,* присылали побыстрее, Печенеги и мадьяры пусть к Дунаю выступают, И у устья войском конным наши лодьи поджидают.
Не забудут Русь ромеи!" - Хельги меч из ножен вынул, И движеньем быстрым снова, он его назад задвинул, Стукнула зловещим лязгом по оковке ножен гарда. "Я прибью свой щит червлёный, на ворота Миклагарда!"
I. Хельги - Вещий Олег Миклагард - Константинополь Тронхейм - город в Норвегии Онего - Онежское озеро Гардарика (сканд.)- Славянская Русь Перевесище - место под Киевом, где ловили птиц сетями Крещатик и Клов - реки в Киеве Почайна - приток Днепра Подол - историческая местность Киева между Горами и рекой. Кнорры, скафы, шнекки - корабли викингов Галея- византийское парусно-гребное судно Велесов крод - языческое капище Велеса. Хоривица - гора в Киеве, название которой связывают с одним из легендарных основателей Киева — Хоривом Нога;та — денежная единица Киевской Руси.
II.
Ингвар - князь Игорь, жестоко казнённый древлянами. Хельга - княгиня Ольга, супруга Игоря. Святая Ольга. Форинг - знатный воин, предводитель собственной дружины. Фьёльмен - простой дружинник. Хольд - знатный дружинник. Каролинги - королевская и императорская династия в государстве франков. Рорик - Рюрик Скара - дружина франкских королей. Холстейн Хитроумный ( Хастинг) - вождь викингов IX в. Альвир (Альвир Детолюб) - вождь викингов, запретивший убивать детей при набегах. Биармия - южное побережье Белого моря. Лейдарстертна ( исл.) - Полярная звезда Йормунгад (сканд. миф.) - Мировой змей, окружающий своими кольцами землю. Гандвик - Белое море. Вина - Северная Двина. Йомала - Божество биарминов.
III.
Элур - Византийское сторожевое судно. Хаскульд и Тюр - Аскольд и Дир. Муспельхейм ( сканд.миф.) - огненная страна в подземном царстве. Дромон - византийский корабль, носитель греческого огня. Лев Философ - византийский император. Агаряне - арабы Дренг - викинг-новобранец.
- Ну, покажь себя князю, - усмехнулся хан, подтолкнув сестру к Юрию. Красавица Кончака вспыхнула, как пожар в ордынской степи, но, шагнув к князю, ожгла его взглядом черных, как вороново крыло, глаз.
Юрий смотрел с восхищением: хороша девка! И как смотрит - с призывом, с интересом. Но вот только ненашинских же кровей! Ордынка!
У золотоордынского царевича Тогрулы, десятого сына великого хана Менгу-Тимура, было множество жен, множество сыновей и дочерей. Однако в истории остались двое - мальчик Узбек, будущий хан Золотой Орды, и девочка Кончака, о которой пойдет речь в этой статье.
Дата рождения Кончаки осталась скрыта в глубине веков, однако, известно, что она была значительно младше своего брата Узбека, родившегося в 1283 году.
В январе 1313 года, после смерти своего дяди, хана Тохты, 30-летний Узбек с беклярбеком Кутлуг-Тимуром, прибыл в Сарай-Бату из Хорезма, дабы сказать близким покойного хана слова утешения.
"Утешение" Узбека было весьма своеобразное, о чем сказано в монгольской летописи "Тарих-и шейх Увейс":
"Ордынский эмир Кадак хотел возвести на трон сына Тохты, Илбасмыша, но Узбек и Кутлуг-Тимур прибыли из Хорезма и убили обоих".
Расправившись со своим несовершеннолетним двоюродным братом, Узбек сам стал ханом Золотой Орды.
Хан Узбек.
Узбек-хан смог быстро прекратить междоусобные склоки, добился мира в Орде. В отношении русских земель Узбек начал принципиально новую политику. Баскачество, вызывавшее у русичей стойкий протест, было упразднено. Право взимать дань со своих подданных получили вассалы хана - русские князья.
В 1315 году Узбек задумал поспособствовать объединению Северо-Восточной Руси под началом одного, самого лояльного к Орде, князя. Таковым хан посчитал Юрия Даниловича, князя Московского.
Юрий Данилович на протяжении одиннадцати лет бился за ярлык на великое княжение Владимирское с князем Тверским Михаилом Ярославичем. Победителю, помимо великокняжеского титула, должны были достаться Нижний Новгород, Городец, Кострома, Переяславль-Залесский и другие известные и богатые города.
В этом противостоянии побеждали в основном тверичи, что не нравилось хану Узбеку. Нужно было усилить Юрия Даниловича, и Узбек нашел способ.
К хану за ярлыком.
Хан вызвал Юрия Даниловича в Орду. Князь отправлялся в Сарай-Берке (новую столицу) с тревогой в сердце. Оно и неудивительно: немало русских князей были убиты монголами, иной раз без очевидной причины.
Но Узбек встретил москвича с почетом. Два года жил Юрий Данилович при дворе хана, познакомился с ключевыми чиновниками Орды, и, в каком-то смысле, "омонголился".
В один из дней Узбек пригласил князя на запретную, женскую территорию своего дворца. Здесь хан познакомил князя со своей сестрой Кончакой. Девушка была молода и красива.
Юрию Даниловичу в то время было 34 года. Недавно он потерял жену, и до сих пор находился по ней в трауре.
Предложение Узбека взять в жены его сестру Кончаку заставило московского князя смутиться. С одной стороны, монголы на Руси оставались "пога-ными", их презирали и боялись. С другой, жениться на правнучке Чингисхана - это значило, получить новую, могучую силу, которая помогла бы князю сокрушить заклятого врага, Михаила Тверского.
Юрий Данилович со своим младшим братом Иваном Калитой.
Впрочем, спорить с Узбек-ханом Юрий Данилович в любом случае не мог - мигом головы лишишься. Князь согласился взять Кончаку в жены. Конечно, глаза узкие у невесты, скулы широкие, да волосы как вороново крыло. Однако же, красива - красива какой-то степною, дикой красотой.
Кончаке предстояло стать княгиней православного московского княжества, так что Узбек-хан ничего не имел против того, чтобы сестру перекрестили в иную веру.
Церемонию провели прямо в Орде - благо, с Юрием Даниловичем прибыл священник. 5 февраля 1317 года Кончаку окрестили. В православии правнучка Чингисхана приняла имя Агафья, что значит, "добрая".
На следующий день состоялась свадьба - новокрещенная Агафья стала законной супругой Юрия Даниловича.
Свадьба Юрия Даниловича и Кончаки.
Таким образом, московский князь стал гурганом, то есть, затем Чингизидов. Этот высокий монгольский титул был вторым в Орде по значению после титулов ближайшей ханской родни.
Сразу после свадьбы Юрий Данилович отправился восвояси. Князь вез ярлык на великое княжение, которым с 1305 года владел Михаил Ярославич Тверской. Кроме того, с князем ехали его молодая красавица-жена Агафья-Кончака, а также ханский темник Кавгадый с большим отрядом монголов.
Кадр из Сериала "Золотая Орда".
Агафья, судя по тому, что она называла мужа "алтын-коназом", то есть "золотым, златокудрым князем", супруга любила. Кроме того, молодой ордынке могло льстить, что она - единственная жена своего благоверного. В Орде она стала бы одной из гаремных жен.
Возвратившись в Москву, Юрий Данилович объявил себя великим князем, а жену свою Агафью - великой княгиней. Казалось, переход великокняжеского стола от тверичан к москвичам произошел мирно, но это была иллюзия.
Михаил Ярославич не смирился с потерей престола и приказал строить вокруг Твери мощные укрепления, готовиться к войне. Юрий Данилович, узнав об этом, осерчал и приказал своим ратникам готовиться к походу на тверичан.
В декабре 1317 года московская рать вместе с монголами темника Кавгадыя выдвинулись на Тверскую землю. Михаил Ярославич с дружинами своими отправился навстречу неприятелю.
Вопреки обычаю, Юрий Данилович взял с собой супругу Агафью - это единственный зафиксированный в летописях случай, когда русский князь брал в военный поход жену.
22 декабря 1317 года у села Бортенева состоялась битва, впоследствии названная Бортеневской. Михаил Ярославич нанес войску Юрия Даниловича и темника Кавгадыя сокрушительное поражение. Вот как итог битвы описан в летописи:
«И была битва великая и сеча злая, и помог Бог князю Михаилу Ярославичу Тверскому, и побежал князь великий Юрий Данилович Московский… А Кавгадый повелел дружные свои стяги поврещи и неволею сам побежал в станы»
Тверичи бросились преследовать беглецов. Юрию Даниловичу удалось сбежать, а Кавгадый был окружен и сдался на милость победителю. Кроме того, Михаилу Ярославичу достался еще один живой ордынский "трофей" - жена Юрия Даниловича, великая княгиня Агафья.
Кавгадый сдается Михаилу Ярославичу. За темником изображена плачущая Агафья.
Агафью отвезли в Тверь, где в самом начале 1318 года великая княгиня московская при неизвестных обстоятельствах скончалась.
Юрий Данилович, узнав о смерти супруги, немедленно обвинил в ее убийстве Михаила Ярославича Тверского. Московский князь был убежден, что жену его отравили. В "Патриаршей летописи" сказано:
"Инии же глаголють яко тамъ во Твери зелием уморена бысть Кончака великая княгиня Юрьева сестра царева нареченная во святемъ крещении Агафиа— Патриаршая летопись 1317 г".
Узбек, узнав о смерти сестры, осерчал. Хан немедленно вызвал в Орду обоих князей - Юрия Даниловича и Михаила Ярославича. Для Михаила Ярославича поездка означала верную смерть, но князь все равно отправился в путь, ибо не мог допустить, чтобы татары пришли в Тверь, разграбили ее и сожгли.
В Сарай-Берке состоялся ханский суд. Узбек признал Михаила Ярославича виновным и приказал заковать его в колодки.
В.П. Верещагин "Михаил Ярославич Тверской у хана Узбека".
Спустя месяц в темницу, где сидел закованный в колодки князь Михаил Тверской, ворвались люди Юрия Даниловича и темника Кавгадыя, не простившего тверскому князю унижения. Михаил был жестоко убит.
В 1319 году тверичане передали Москве останки великой княгини Агафьи, которые были перевезены в Ростов и похоронены в Успенском соборе.
Юрий Данилович вернулся в Москву с подтвержденным ярлыком на великое княжение. В 1321 году произошло знаковое для Руси событие - тверской князь Дмитрий Михайлович по прозвищу Грозные Очи признал власть московского великого князя и передал ему дань, собранную по всему Тверскому княжеству для отправки в Орду.
Однако Юрий Данилович деньги эти не повез монголам, а пустил в оборот через купцов-посредников, стремясь заработать проценты. Об этом узнал хан Узбек, и был крайне разгневан действиями московского князя.
Узбек вызвал Грозные Очи в Орду и вручил ему ярлык на великое княжение. Юрия Даниловича хан также позвал в свою столицу, однако, московский князь не смог приехать, так как по пути его пытался захватить Дмитрий Михайлович Тверской, желавший отомстить Юрию и за смерть отца, и за обман с данью.
До Орды Юрий Данилович добрался лишь в 1325 году. Московский князь прибыл в Сарай-Берке, чтобы добиться от Узбека ярлыка на великое княжение. Юрий не знал, что Дмитрий Грозные Очи находился в Орде. Два князя оказались лицом к лицу перед ханом Узбеком. Грозные Очи в припадке гнева выхватил меч и, бросившись на убийцу отца, пронзил его насквозь.
Дмитрий Грозные Очи убивает Юрия Даниловича.
Хан Узбек приказал схватить Дмитрия и бросить в темницу. Год маялся князь Грозные Очи в монгольских застенках, а затем был казнен по приказу хана.
Однако же, ярлык на великое княжение Узбек передал тверичу - младшему брату убитого Дмитрия, князю Александру Михайловичу.
Москвичи перехватили ярлык лишь в 1328 году, когда великим князем стал младший брат Юрия Даниловича, Иван I Данилович по прозванию "Калита".
"Калита" обеспечил русским землям 40-летнюю мирную эпоху, объединил и усилил разрозненные княжества до такой степени, что в скором будущем Русь смогла бросить вызов Золотой Орде на поле брани.
С именем Ивана Калиты связано и последнее упоминание великой княгини Агафьи-Кончаки.
Существует версия, что главная реликвия Московского государства - Шапка Мономаха - изначально была шапкой Агафьи. Шапка якобы досталась Ивану Калите, по приказу которого мастера дополнительно украсили ее золотыми пластинами и православным крестом. Шапку Иван завещал своему сыну Симеону Гордому.
Шапка Мономаха в Оружейной палате Московского Кремля.
Такова судьба женщины, которая, казалось бы, только промелькнув в отечественной истории, оказала огромное влияние на распределение великокняжеского ярлыка и, как следствие, на раннее становление единого русского государства.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
В Италии, на севере Апулии находятся невысокие горы Монте Гаргано (та самая "шпора итальянского сапога"). С древности они считалась священным местом. Местные жители рассказывали историю о том, как архангел Михаил велел построить здесь храм. До сих пор там стоит городок под названием Монте-сан-Анджело и рядом с ним - пещерный храм. В 1016 году группа паломников из Нормандии, возвращаясь из Святой земли, решила посетить гору архангела Михаила и знаменитое святилище.
К тому времени сто лет прошло с тех пор, как герцог Ролло с дружиной скандинавов поселился на севере Франции. За это время норманны освоились на новом месте и дали ему свое имя - Нормандия. Они приняли христианство, но остались своеобразными христианами с большими амбициями и двойной моралью. Они переняли французский язык и закон, после чего невероятно расплодились. Теперь им требовалось жизненное пространство.
Так 40 нормандских паломников и оказались на Монте Гаргано в 1016 году. Там им встретился местный житель по имени Мелус. Он был лангобардом и мечтал о возрождении лангобардского королевства. Но южная Италия принадлежала византийцам. Больше сотни лет ее земли были объединены под властью ромейского катепана, который сидел в крепости Бари. По мнении Мелуса, хватило бы и нескольких отважных воинов, таких, как эти 40 нормандцев, чтобы осуществить его мечту.
Потомки викингов оценили предложение Мелуса. Плодородные земли и мягкий климат Апулии выглядели крайне привлекательно. Политическая картина региона также выглядела благоприятно. Три лангобардских герцога в Беневенто, Капуе и Салерно постоянно враждовали и принимали сторону то римского императора в Константинополе, то священного римского императора Запада.
Катепанат объединял области Апулии и Калабрии ( соответственно каблук и носок "итальянского сапога") со времён Василия Македонянина и Льва Мудрого. Это была богатая и процветающая провинция Империи, которая не признавала независимость местных лангобардским герцогов.
Но внутри катепанат имел свои проблемы. Он состоял из Калабрии и Апулии. Власть императора и его катепанов была бесспорной только в Калабрии. В Апулии большинство населения составляли италийцы и лангобарды. Государственным языком у них была латынь. Сохранялось самоуправление. В большинстве областей были латинские церкви и меньшинство православных. Для защиты от набегов мусульман катепан позволял лангобардам формировать отряды самообороны, которые так же могли представлять опасность для власти императора. Они стали основой для ряда восстаний.
В 1009 году поднял восстание тот самый Мелус. В 1010 году он с единомышленниками захватил Бари и ряд других городов. Но в июле 1011 года новый катепан Василий Месардонит сумел восстановить контроль над городом. Мелус сбежал в герцогство Салерно и теперь странствовал по югу Италии в поисках бойцов для продолжения восстания.
Там, на горе Монте Гаргано нормандские паломники выслушали Мелуса и пообещали помочь ему, после чего вернулись на север для того, чтобы собрать других добровольцев и принять участие в чужой войне на юге Италии. Разумеется, не только из благородных побуждений и желания заработать денег, но в первую очередь для того, чтобы самим попытаться захватить солнечные долины южной Италии.
В 1016 году по Нормандии пошел слух о том, что на юге Италии начинается новая заварушка, где требуются крепкие руки и способность убивать, не задавая лишних вопросов. Со всей Нормандии собралась безземельные младшие сыновья местных феодалов, авантюристы, разбойники и прочие лихие люди. В их числе был Жильбер Дренго вместе со своими братьями, он и возглавил норманнский отряд.
В 1017 году эта добровольческая армия прибыла в Капую, где встретилась с Мелусом. Тот собрал свой лангобардский отряд и готов был вновь бросить вызов ромеям южной Италии. К том времени должность катепана Италии занимал Лев Торник. Мелус решил атаковать катепанат неожиданно, чтобы не позволить Торнику стянуть подкрепления.
Торник знал, что Мелус уже пробовал бросить вызов имперской власти. В 1009 году ему удалось взять верх над прежним катепаном Иоанном Куркуасом и захватить крепость Бари. Куркуас был отправлен в отставку. Вместо него император Василий II передал катепанат в руки Василия Месардонита и предоставил ему войска для подавления восстания.
Хронист Лев из Остии упоминает, среди его войск были даны, россы и вандалы (Dani, Rossi et Gualani*). Эта армия отбила Бари 11 июня 1011 года. В захвате города важную роль сыграла варяжская гвардия императора. После этого новый катепан постарался присоединить к своим владениям как можно больше лангобардских княжеств. Впрочем, успеха в этом он не достиг. В 1016 или в 1017 году, он умер. Ему на смену император прислал Льва Торника.
Лев уже бывал в этих краях. В 1011 году он занимал должность стратига фемы Кефалония (охватывала острова западной Греции) и помогал Василию Месардониту подавить восстание Мелуса. Теперь же, в мае 1017 года Торник сам стал катепаном Италии и должен был встретиться на поле боя с Мелусом во второй раз. Должно быть, по прошлому опыту он рассчитывал, что сможет легко одолеть лангобардских повстанцев. Но он еще не знал, что Мелус привел с собой отряд нормандцев. А это меняло дело.
Вильгельм Апулийский пишет: "Затрепетала Апулия вся перед галлами, лютость которых стала причиною многих смертей". Галлы, как Вильгельм называет нормандцев, были главной ударной силой в армии Мелуса.
Наконец, слух о готовящемся вторжении дошел до Бари, столицы катепаната. Катепан Лев Торник, узнав, что повстанцы начали опустошать Апулию, отправил против них отряд во главе с Львом Пакианом. Пакиан в мае 1017 года повел войско на север, на берега пограничной реки Форторе к местечку Аренула. Вильгельм Апулийский пишет, что первое сражение закончилось ничьей. Тогда Торник выступил на помощь Пакиану со свежими силами и на этот раз потерпел поражение. С уцелевшими бойцами он отступил в Бари, в то время, как Пакиан погиб в бою.
По другой версии, произошли три боестолкновения. Первое, при Аренуле, Лев Пассиан закончил ничьей, во втором сам Лев Торник с трудом одержал верх при Чивите, в третьем потерпел поражение при Ваккарице.
Победа ободрила нормандцев, которые увидели, что ромеев можно бить и приготовились к новым победам. Но пока Торник держался в крепости Бари, на штурм они не пошли и предпочли разорять Апулию. Такова логика Средневековья: Мелус, призвавший нормандцев для того, чтобы отвоевать Апулию у ромеев, на деле привел на родную землю разбойников и грабителей, которые принялись опустошать ее.
Торник, отступив к Бари, отправил сообщение в Константинополь императору Василию II с отчетом о ходе боевых действий. Император объявил Мелуса вне закона и велел схватить его и казнить. Поскольку Торник уже показал, что не может справиться с восстанием, император отозвал его и передал должность катепана одному из лучших военачальников, Василию Воиоанну. Должность катепана (κατεπάνω — «тот, кто наверху», «верховный») давала ему максимальные полномочия на юге Италии.
Для того, чтобы реализовать их, император передал Воиоанну крупный военный контингент, в который вошли варяжская стража императора. Во время прошлого восстания (1011) варяги проявили себя вполне достойно в бою с лангобардами. Примечательно, что теперь на поле боя они должны были встретиться с нормандцами. И те и другие - выходцы из Скандинавии, дальние родственники.
Прибыв в Бари, Василий сформировал новую армию и выступил вместе с нею навстречу противнику. Оказалось, что отряды Мелуса с грабежами дошла до реки Офанто, пересекли ее и приближаются к окрестностям Бари. На берегу Офанто в 216 году до н.э. произошла знаменитая битва при Каннах между войсками Римской республики и карфагенского военачальника Ганнибала. Теперь, спустя 1233 года здесь же столкнулись войска Римской империи под командованием Василия Воиоанна и лангобардских мятежников вместе с нормандскими наемниками.
"Мелус не смог одолеть и бежал, потеряв большинство из людей", - пишет Вильгельм Апулийский. Другой хронист, Адемар Шабанский упомянул присутствие варангов на поле боя: "В первых трех битвах норманны одержали победу, но когда они встретились с русскими (cum gente Russorum congressi), то потерпели полное поражение. Их армия была уничтожена большое количество их перевезли в Византию и там их мучали в тюрьме, пока они не умерли". Лев из Остии упоминает о катострофических потерях нормандского отряда: "Говорят, что из 250 норманнов в этой битве в живых осталось всего 10 человек".
Катепан Василий разгромил противника, чем подтверди силу и славу римского оружия. Все выжившие бежали за пределы катепаната. Второе восстание Мелуса провалилось. Сам он ушел на территорию Папского государства, чтобы оттуда продолжить свой путь к третьему восстанию, которое так никогда и не случится. От папы он отправится к императору Священной Римской империи Генриху II, получит от него титул "герцога Апулии", но умрет в 1020 году.
Норманнские наемники оказались не у дел. Их военачальник погиб в бою. Оставшиеся отступили на запад в горы. Своим предводителем они избрали брата погибшего предводителя по имени Райнульф Дренго. Возвращаться им было не куда, поэтому они стали наниматься на службу к местным лангобардским герцогам и участвовать в их бесконечных войнах.
* Кто такие Gualani «гваланы», т.е. «вандалы» не вполне понятно. В «Барийских анналах» в аналогичной роли упомянуты Guandali «гвандалы» - это, вероятно, какие-то западные славяне.